Светские беседы

Художников этому не учат

Подробности

Создано 02.05.2013 18:54

Просмотров: 4159

ИСТОРИК ИСКУССТВА ДМИТРИЙ СЕВЕРЮХИН О РЕАЛИЯХ ХУДОЖЕСТВЕННОГО РЫНКА В РОССИИ

В конце апреля в Киров из Санкт-Петербурга приехал известный историк искусства и литературы, профессор, куратор целого ряда арт-проектов Дмитрий Яковлевич Северюхин.

В планы Дмитрия Северюхина, помимо совместной с Васнецовским музеем организации выставки питерской художницы Анастасии Зыкиной, входило и чтение двух публичных лекций – «Эротика в русском искусстве» и «Художественный рынок в России».

Накануне первой из этих лекций Дмитрий Яковлевич за столиком кафе «Hausbrandt» приоткрыл нам свое видение некоторых современных процессов, протекающих в мире искусства. При этом мое неформальное обращение к собеседнику только по имени стало возможным исключительно благодаря настоятельным просьбам самого Дмитрия Яковлевича.

Антон Касков: Дмитрий, лекция, на которую мы сможем пригласить слушателей, будет посвящена художественному рынку в России. Однако художественный рынок – разве это не тема для относительно узкого круга специалистов? Почему Вы решили вынести ее на широкую публику?

Дмитрий Северюхин: Не стоит недооценивать значимость художественного рынка. Художественный рынок – это та среда, которая питает мир искусства, его кровеносная система. К сожалению, очень часто у нас встречается предвзятое отношение к художественному рынку, как будто это нечто низменное. Мол, я художник, я занимаюсь высоким искусством, а продажи и самопрезентации недостойны моего внимания. Такое мнение глубоко ошибочно… И Леонардо, и Рафаэль, и Рембрандт, и Репин – все они работали на художественный рынок, и в этом нет ничего удивительно, ибо само по себе занятие изобразительным искусством очень дорогое – это может узнать любой дилетант. Хотите изведать – купите хотя бы 20 холстов, запаситесь красками, кистями, химикатами, наймите мастерскую – и вы стразу поймете, в какую копеечку обойдутся вам занятия искусством… Даже как хобби, не говоря уже о профессиональном занятии…

И это очень важно для понимания всеми – не только художниками – того, как создается, благодаря каким факторам рождается тот или иной художественный продукт – некое произведение искусства… И сколько оно при этом может и должно стоить.

Вообще у меня есть две книги по художественному рынку, обе довольно толстые… В своей лекции я попытаюсь сделать из них лаконичные выжимки…

Так вот, в своих книгах я рассматриваю историю русского, советского и новейшего искусства именно с позиций художественного рынка, выявляю эту самую рыночную составляющую со времен Петра I и затем отслеживаю, как менялась художественная жизнь России с наступлением тех или иных крупномасштабных исторических, политических перемен.

Скажем, освобождение крестьянства – колоссальный по значимости процесс, повлекший серьезные изменения в общественном укладе России и как следствие – изменения и в художественном рынке… Возникают новые направления, например, передвижники... Это очень интересно – крупномасштабные изменения в художественной жизни во всех странах во все эпохи связаны с социальными переменами, с преобразованием художественного рынка.

Конечно, в этой лекции будет немало информации, предназначенной для художников, галеристов, арт-дилеров, комиссионеров, но и для любого человека, который интересуется искусством и хочет научиться в нем что-то понимать, полагаю, содержание этой лекции представит немалый интерес.

Антон Касков: Дмитрий, Вы уже упомянули о влиянии больших исторических преобразований на художественный рынок. Но история – это не только процессы, это еще и личности…

Дмитрий Северюхин: Конечно! И более того – очень важные, знаковые личности. Знаете, художественный рынок вообще представляется мне в виде некой реки, один берег которой составляют творцы (художники, поэты, музыканты), а другой – как раз знаковые исторические личности, меценаты…

Посмотрите, насколько велико их значение – по их именам получали названия целые художественные стили: Людовик XIII, Людовик XIV, Медичи, Борджиа, Франциск I… Это устойчивая традиция – определять стиль по заказчику, а не по исполнителю, хотя бы и самому талантливому, самому мастеровитому.

Что касается России, то, разумеется, трудно переоценить роль Петра Великого в организации русского искусства XVIII века… Пётр I – это грандиозная фигура, Александр III грандиозная фигура именно как двигатели художественной жизни…

Антон Касков: А что же теперь? Эта тенденция продолжается? А то, к сожалению, новые имена не на слуху…

Дмитрий Северюхин: Да, увы, нет сейчас имени Пушкина, нет имени Рембрандта, нет имени Репина и поэтому нет Медичи, нет Людовика XIII, который очень любил искусство…

Антон Касков: А может, потому, что нет Людовика XIII, нет и соответствующих художников?

Дмитрий Северюхин: Я думаю, что это единый процесс – определенное измельчание объективно чувствуется и в искусстве, и в литературе, в культуре вообще…

Антон Касков: С чем это связано, на Ваш взгляд?

Дмитрий Северюхин: Есть такой важный момент, который называется глобализацией. Сразу оговорюсь, что сама по себе глобализация – это ни хорошо, ни плохо, это такая необоримая тенденция. Так вот в условиях глобализации происходит некоторое изменение и в развитии национальных художественных школ. И здесь происходит то, что происходит в экономике, в промышленности, в электронике, в космосе, в медицине и т.д. Есть ведущие ключевые державы, которые сегодня очень многое определяют. И мы, увы, не относимся к числу этих ведущих держав. Это болезненная для нас фраза, но это факт. Иначе придется лгать. К сожалению, и в художественной жизни наша страна сегодня ориентируется на другие базисные точки, которые находятся за пределами границ нашей страны.

Как с этим быть? Определенный выход есть, и – я не могу говорить за всю Россию, – но во всяком случае петербургское общество этот выход сейчас нащупывает… Дело в том, что в Петербурге существуют очень мощные тенденции развития совершенно самобытных вещей и в изобразительном искусстве, и в поэзии, и в музыке. И эти тенденции в каком-то смысле противостоят идее глобализации, то есть мы не пытаемся соревноваться с каким-то конкретным именем в Париже, Лондоне или Нью-Йорке, мы делаем свое дело. И когда мы это дело воплотим, предъявим его результаты мировому сообществу, тогда, может быть, в мире начнут ориентироваться и на нас.

Та выставка, буклет которой Вы держите в руках, выставка Анастасии Зыкиной – она на днях откроется в Вятском художественном музее – это как раз попытка показать некое новое движение в петербургском искусстве, а значит в русском искусстве и, возможно, в мировом искусстве. То есть, возможно, у нас получится предъявить миру некое новое открытие.

Антон Касков: Хотелось бы теперь вернуться к Вашей метафоре: художественный рынок как река, один берег которой творцы, другой – меценаты. Но где же здесь народ… широкие, так сказать, народные массы?

Дмитрий Северюхин: Да, народ где-то далеко от «реки»… Но в том и состоит задача творческой интеллигенции – и вообще интеллигенции, – чтобы учить, вести за собой, подводить к этой «реке»… Иногда это представляется тупым нерезультативным занятием, но это всё равно надо делать.

Понятно, что эта выставка (Анастасии Зыкиной) – это не «Утро в сосновом лесу», это не какие-то картины в духе Ильи Глазунова, где справа Солженицын, слева Лев Толстой и вокруг их голов нимбы… Это не элементарно, не дидактично. Это попытка на уровне современного художественного языка, специфического языка, выразить определенные эмоции, определенный смысл…

Я не имею ни малейшего намерения говорить о народе пренебрежительно, в конце концов, все мы оттуда. Но к сожалению, наше общество так долго развивалось на таком, знаете ли, очень сером культурном фоне, что действительно, сейчас подавляющее большинство жителей России – я не говорю о Петербурге и Москве – просто не имеет возможности ходить в театры, в музеи... Люди буквально отлучены от культуры… Ну нет, скажем, в Кирове Мариинского театра, а где-то ведь нет такого художественного музея, какой есть у вас!..

К счастью, появились иные способы постижения культуры – интернет, путешествия, разнообразные книги, альбомы… И задача интеллигенции подводить людей ко всему этому… Да, задача интеллигенции по-прежнему заключается в том, чтобы формировать вкусы и мнения людей.

Антон Касков: Дмитрий, Вы несколько раз упомянули слово «интеллигенция», Вы считаете, что она еще существует?

Дмитрий Северюхин: Да, я считаю, что она существует! Я разделяю то определение, которое дал ей Дмитрий Сергеевич Лихачёв: интеллигент – это представитель профессии, связанной с умственным трудом, и человек, обладающий умственной порядочностью.

Антон Касков: О меценатах, о народе и даже об интеллигенции мы с Вами побеседовали, обошли вниманием только самих творцов. А тут вот с чем приходится сталкиваться. Когда спрашиваешь художника, причем не только кировского, человека образованного, обладающего немалым мастерством, о его идейных установках, об их трансформации в его мышлении, о каких-то творческих ориентирах, о самом процессе творческого поиска, то зачастую получаешь какой-то невнятный ответ. Человек либо не понимает, о чем его спрашивают, либо не знает, как ответить. В результате я давно пришел к выводу о том, что нашей творческой среде в целом свойственен очень низкий уровень самоанализа, творческой рефлексии. Каково Ваше мнение на сей счет?

Дмитрий Северюхин: Я отвечу на Ваше замечание. Тем более что оно напрямую соотносится с тем положением, которое обычно занимает современный творец в российском художественном рынке.

Понимаете, любой художник складывается из трех ипостасей: первая – это (понятно) талант, вторая – профессиональная выучка, а третья – не менее важная – это как раз то, о чем Вы говорите. Я сейчас не могу подобрать наиболее точное определение для этой ипостаси… Назову ее условно коммуникабельностью. А это как раз и есть способность художника к общению с галеристами, с публикой, с кураторами, с музейщиками, с журналистами, сюда же входит умение рассказать о своем творчестве и, в конце концов, иметь определенное обаяние.

В разных художниках эти три составляющих присутствуют в разных дозах. Например, художник может быть очень талантливым, но не выученным, а может быть, напротив, очень выученным, но не озаренным, и пишет он какие-то очень тщательно выписанные в основном пейзажи, только, к сожалению, малоинтересные.

А есть и такие, у которых доза коммуникабельности очень завышена. Например, Никас Сафронов, – а ведь его не вычеркнешь из истории искусства. Но доза коммуникабельности в нем в разы превышает и способности таланта, и способности собственно профессиональные.

Но возвращаюсь к Вашему вопросу и к теме художественного рынка – это связано.

Представьте себе обычную ситуацию. Врач окончил медицинский университет – идет работать больницу. Инженер-электрик – на завод… А художник? Окончил он свой специализированный вуз… Иди, казалось бы, работай, но куда? Ни в одном художественном вузе России не обучают азам художественного рынка, а ведь вопрос коммуникабельности – это то, что художник должен знать.

Мало, что ты художник, расскажи о своем искусстве, презентуй его! Не можешь дать интервью, не можешь написать о себе пару фраз, слоган, назвать свою выставку, значит, ты будешь вечно, несмотря на свой талант, болтаться на задворках.

И кстати, к этому же присовокупляются такие простые вещи, как умение оценить стоимость своего произведения, свой труд. Многие художники с высшим образованием не умеют этого делать. Но если художник не ориентируется в таких простых вещах, значит у него какое-то неполноценное высшее образование.

Антон Касков: Если я правильно понимаю, такие пробелы в системе образования – наследие советских времен? Оно преодолимо?

Дмитрий Северюхин: Это, конечно, наследие советских времен в определенной мере. Преодолимо ли оно? Да, сейчас преодолевается… существуют различные лекции, семинары… Всё это есть, но пока не на уровне вузов.

Сам я преподаю в Педагогическом университете имени Герцена на кафедре музейной педагогики – это художественный факультет, – я там состою профессором и веду курс «Галерейное дело и арт-бизнес». То есть это востребовано. Другое дело, что в какой-то момент академическая наука неизбежно начинает отрываться от реалий. То есть либо ты галерист, либо ты профессор. Реалии всё время меняются.

И опять же, это только Педагогический университет, а в Институте имени Репина это не преподается, в Художественно-промышленной академии имени Штглица это не преподается, в Москве, в Художественно-промышленной академии имени Строганова не преподается…

Как ни странно, здесь начинают лидировать маленькие частные вузы. В них есть соответствующие курсы… Во всяком случае очевидно, что потребность в этом есть.

Автор: Антон Касков

Фото Татьяны Южаниной